На свободу вышла Данута Передня, которую осудили за антивоенный постСообщается, что девушка была освобождена по помилованию.
«Меня мог оскорбить любой, даже самый страшный маньяк или насильник». Блогер Vadimati рассказал о «низком статусе» и прессинге в колонииЕще когда блогер отбывал административный арест, силовики шантажировали его видео, снятым скрытой камерой в собственной квартире.
«Появилась практика на, скажем так, снижение накала». Соратник Бабарико прокомментировал «Зеркалу» его встречу с Протасевичем«На фото видно, что Виктор Дмитриевич что-то пишет. Насколько нам известно, он не писал никаких официальных обращений, заявлений, не подписывал какие-либо документы».
Правозащитница назвала самые массовые политические статьи 2024 года. Угадайте, что на первом местеБольше всего политзаключенных находится в гомельской женской колонии — 115 человек. На втором месте — колония № 15 в Могилеве: там содержатся 104 заключенных по политическим мотивам. Замыкает тройку «лидеров» колония № 1 в Новополоцке с 87 политзаключенными.
«Ты же знала, на что шла, ты нас бросила…» Истории политзаключенных‑мам и детей, разлученных колонией«Время, проведенное в колонии, — это время, отнятое в первую очередь у наших детей».
Провел 200 дней в ШИЗО и ПКТ, резал вены. Экс-политзаключенный — о колонии и о том, как его бывшая поет песни невестки Лукашенко«Когда кругом все очень несправедливо и у тебя просто нет никаких инструментов и ресурсов, чтобы противодействовать этому, когда в этом ШИЗО никого нет, ни звуков, ничего, ты наедине с собой 24 часа в сутки — это страшно. Не остается ничего, кроме последнего шага».
«За что два года? За что нас всех пытали?» Экс-политзаключенная сидела на Окрестина с вдовой Зельцера, а после колонии уехала в СШАБолее сотни человек были осуждены по «делу Зельцера». Одной из задержанных по нему оказалась жительница Орши Наталья Кукишева.
«Я даже не уверена, жив ли он». Тихановская в Брюсселе открыла выставку о политзаключенных и сказала, что боится за жизнь мужаКроме рисунков Сергея Тихановского на брюссельской выставке были представлены графические работы и письма Игоря Лосика, Степана Латыпова, Марии Колесниковой, Андрея Почобута, Марфы Рабковой и других беларусских политических заключенных.
«Мы считали себя солдатами в плену и верили, что нас скоро освободят». История одного из первых политзаключенных брестчан в 2020 годуВ уголовное дело и реальный срок по нему Василий не верил. Отказывался давать показания, несмотря на угрозы силовиков. По утверждению брестчанина, сотрудник ГУБОПиКа сказал ему: «Я сделаю так, что твоя мама будет плакать всегда».
«Составил распорядок дня и нарисовал план тренировок». После года в колонии минчанке помогает реабилитироваться ChatGPT«Они меня не били кулаками. Шлепнули по заднице. Все это сопровождалось угрозами группового изнасилования. Во всех красках описывали, что будет, если не сдам все пароли. Майку задирали. Один задирает, а второй снимает на телефон».
«На момент встречи чувствовала себя бодрой, красивой». Отец Марии Колесниковой — о встрече с дочерью«Я думаю, что в дальнейшем произойдут еще большие изменения, которые позволят нам быть ближе с Машей».
«Не собирался убивать себя». «Зеркало» узнало причину смерти политзаключенного Дмитрия Шлетгауэра«Пока Дима был в СИЗО, у него родился сын, и он очень переживал, что это случилось в его отсутствие».
Офис Тихановской вел переговоры об освобождении беларуса Андрея Гнёта с президентом Сербии Александром Вучичем«То, что я сегодня нахожусь в Берлине, а не в беларусской тюрьме — прямое следствие этих контактов и переговоров».
«Зеркало» получило подтверждение смерти политзаключенного в могилевской колонии«Я не могу сообщить детали, но подтверждаю, что Дмитрий Шлетгауэр умер в колонии».
Как семья Марии Колесниковой отреагировала на слова Лукашенко в интервью Би-би-си? Спросили у ее сестры Татьяны Хомич«Лукашенко сказал, что нашей семье неинтересна встреча с Машей. Конечно, это не так. Может быть, он знает какие-то подробности, которых не знаем мы, но из близких и родных в Беларуси сейчас остался только наш папа».
Бывший политзаключенный Алексей Романов уехал из Беларуси, опасаясь нового уголовного преследованияПосле освобождения работы не было, меня никуда не хотели в государственные учреждения брать, так как бывший политзаключенный.
«Не поменяется, даже если Лукашенко умрет». Поговорили с экс-политзаключенным, сбежавшим с «химии» и попавшим в одну из самых жестких колоний«Как-то ходили по камерам: „Приедет прокурор, кто хочет пообщаться с ним — пишите заявления“. А потом оказалось, что это была подстава, — тех, кто заявления написал, сразу закрыли в ШИЗО. Им не надо было, чтобы прокурор зашел в камеру, а ему там вопросы кто-то задавал или жаловался. Понимаете, в СИЗО ты сам. Тебе даже адвокат не поможет».